Гарри Гаррисон - Возвращение [= Возвращение к звёздам; Звёзды; К звёздам]

— У нас их не так много… Быть может, попозже, как вы думаете? Может, другие ракеты…

— Ты заткнись и делай что приказано.

Адмирал сказал это совсем спокойно, без всякого выражения, — но Онегин похолодел, поняв, что зашел слишком далеко.

— Да, конечно, тотчас! Отличная идея!..

— Так ты дай мне прогноз, куда эти новые траектории идут.

На дисплее возникли два конуса света, исходившего от двух мятежных эскадр. Сначала эти конусы включили в себя громадные объемы пространства, вместе с Землей и целым рядом спутников. По мере получения новой информации от радаров конусы постепенно сужались; а когда мятежные эскадры закончили изменение траектории — от конусов остались только две линии.

— Хм! Два отдельных удара, — сказал Капустин, переводя взгляд с одной линии на другую. — Первый по лунным базам. Прекрасно. Там ракетные батареи их на подходе уничтожат. А второй? Это куда?

— Вероятно, на геостационарную орбиту. Там спутников много. Это может быть…

— Это может быть все, что угодно. Но не значит ничего. Раньше, чем они туда доберутся, — мы их в порошок сотрем, они у нас атомным газом испарятся. Мы свой флот тоже разделим. Мне надо, чтобы обе эскадры шли на перехват и вышли точно по курсу тех кораблей. Раньше, чем атаковать Землю, им придется через нас пройти. Посмотрим, что у них получится.

Это сражение вели невидимые силы: электронные в компьютерах, световые и радиоволны в пространстве. Противники друг друга не видели — и не увидят даже тогда, когда начнется бой: они будут в тысячах миль друг от друга. Сближались они быстро; но в космосе, где нет атмосферы, невозможно было рассмотреть крошечные тусклые космолеты среди ярко пылающих звезд. Увидеть можно только взрыв ядерной ракеты. Боевые космические корабли были подлинными потомками древних морских линкоров, чьи орудия вели огонь за горизонт, поражая невидимого противника.

Враждебные колонны сходились все ближе — с астрономической точки зрения они уже слились в один объект, — но так и не видели друг друга. Рассмотреть хоть что-нибудь можно было только с помощью оптических телескопов, оборудованных электронным увеличением. Адмирал Капустин мрачно разглядывал на одном из экранов увеличенный контур «Даннеборга». Потом сказал:

— Второй эскадре все делать, как я. Стрелять одновременно, особой команды не будет. К разбитому «Даннеборгу» другим кораблям не подходить, это мой трофей. Ну, давайте-ка их тряханем. Ракеты — залп!

На «Даннеборге» адмирал Скугаард улыбнулся и хлопнул себя по колену.

— Вы только глядите на этого идиота! — сказал он Яну, показывая на один из дисплеев. — Он же расшвыривает ракеты, как мелочь карманную.

На экранах постоянно менялись цифры: компьютер подсчитывал уничтоженные и сбитые с курса ракеты противника.

— По сути он просто тупица и о тактике понятия не имеет. Наверно, думает, что нас можно побить грубой силой. Это могло бы и получиться, если бы он подождал, пока мы подойдем поближе. Тогда нашу защиту можно было бы смять за счет количества ракет. Но мы для него такие сюрпризы припасли, что из этой тактики тоже ничего хорошего не выйдет.

— Главный калибр повел стрельбу, — сообщил компьютер.

Хотя центральная ось строя кораблей была направлена на вражескую эскадру, она располагалась под углом к той невидимой линии в пространстве, по которой двигался противник. Два больших пушечных корабля были нацелены на эту линию и теперь открыли огонь. Железные шары вырвались наружу и помчались к той точке пространства, где вскоре окажется неприятель. Чтобы уравновесить отталкивание ядер и удержать пушечные корабли в общем строю, на них работали кормовые дюзы. На радарных экранах летящие потоки ядер выглядели световыми штрихами; двигались они так быстро, что вскоре исчезли из поля зрения. Остались только точки защитных ракет, которых было так много, что казалось, перед ними летит еще один флот, гораздо больше настоящего. Их радарные отражатели, электромагнитные поля и тепловые источники были рассчитаны на то, чтобы сбивать с курса атакующие ракеты. Капустин на борту «Сталина» был доволен гораздо меньше, чем ему хотелось бы.

— Там технические неполадки, что ли? Такого быть не может!

Он показал на цифры, которые ему не нравились.

— Неполадки всегда бывают, товарищ адмирал, — ответил Онегин. — Но они могли бы что-нибудь изменить только в последнем знаке.

— Но эта дурацкая машина все время твердит, что не было ни одного попадания в неприятельский флот. Я же своими глазами видел взрывы!

— Да, товарищ адмирал. Но это были макеты для отвлечения нашего огня. После каждого контакта ракеты-разведчики прощупывают радарами все вокруг. И по количеству обломков определяют, что взорвалось: корабль или другая ракета. Однако при каждом таком взрыве у них становится одним макетом меньше. А ракет у нас гораздо больше, чем у них, так что победа будет за нами.

Капустин слегка успокоился, но по-прежнему был не в духе.

— А где же его ракеты? Этот трус на ответный огонь не решается, что ли?

— У него же ракет гораздо меньше. Он, наверно, будет их придерживать, чтобы использовать с наибольшим эффектом. Но перед нами летит защитный экран, через него не пробиться.

Очень не вовремя он это сказал. Не успела последняя фраза слететь с губ Онегина, как взвыли сирены. На дисплее появилась огненная надпись: «Объекты на встречном курсе», и громким воплем прозвучали те же слова. И почти сразу же со всех кораблей стали поступать рапорты о повреждениях. Адмирал в ужасе смотрел, как от космолетов отлетали обломки, а один из них взорвался и превратился в сгусток пламени.

— Что это такое? Что происходит? — крикнул он.

— Метеоритное поле… — сказал Онегин, хоть и знал, что это не так.

Казалось, адмирал парализован таким бедствием: он сидел в своем кресле с отвисшей челюстью. Онегин затребовал на дисплей причину повреждений. Хотя весь контакт длился меньше секунды, компьютер записал его и теперь воспроизводил в замедленном темпе. Первым сигналом приближавшейся беды оказалась стена, или полоса, вылетевшая откуда-то сбоку, из пустоты, на их траекторию. Она была не меньше двух километров в длину и очень точно двигалась им навстречу, пока не ударилась в них. Это могло быть только действие противника. Увеличив часть этой полосы на экране, Онегин увидел, что она не сплошная, как показалось сначала, а состоит из отдельных элементов. При взрывах защитных ракет в стене-полосе возникли бреши, но ее эффективность практически не уменьшилась. Удар свой она нанесла.

— Похоже, что это секретное оружие, — сказал Онегин.